ЧТЕНИЕ
Верность первым читателямЭтой весной в Рязани в издательстве «Зёрна» вышла книга православных рассказов «Дороги нашей жизни». Читатели «Веры», взглянув на обложку и на иллюстрации внутри книги, сразу узнают знакомых персонажей: девочку Зинку, которая поехала на поезде искать своего отца, послушника Витальку, нечаянного любителя пельменей, Лёшку-тюфяка, отца Савватия, путешествующего по Афону, и многих других, кто успел нам полюбиться (узнать о книге, посмотреть видеоинтервью с Ольгой Леонидовной и прослушать один из её рассказов из книги ). Это уже третья книга нашего автора Ольги Рожнёвой. Можно сказать, что она уже состоялась как писатель и теперь весьма известна среди православных читателей России. Начав печататься несколько лет назад в «Вере», по сей день Ольга Леонидовна предоставляет возможность вам, читателям нашей газеты, первыми ознакомиться со своими произведениями. Вот и сегодня Ольга передаёт поклон подписчикам «Веры» и представляет вашему вниманию свои новые творения, только что вышедшие из-под пера... |
Ольга РОЖНЁВА
ЗАПИСКИ ЭКСКУРСОВОДА
И чего я тут не видела?!
Приехала в Оптину паломница. Идёт по обители и громко вслух возмущается: «И чего я сюда только приехала?! И чего я тут не видела?! Несколько храмов да несколько домишек – больше и нет ничего! Оптина пустынь, Оптина пустынь! И чего я сюда только ехала?!»
А ещё экскурсовод…
Муж с женой во время экскурсии: «Вы знаете, мы прочитали в книге «Пасха красная»: космонавты видели из космоса, как от Оптиной пустыни поднимается столб света. Мы поняли так, что это благодать, по-видимому… Не могли бы вы нам показать это место в Оптиной, откуда столб света исходит? Ну, точку дислокации, так сказать… Как это не можете?! А ещё экскурсовод…»
Можно вам исповедаться?
– Алло, это экскурсионная служба?
– Да, здравствуйте.
– Оптина пустынь?
– Да, слушаем вас.
– Можно вам исповедаться?..
Родительское пожелание
– Будьте добры, расскажите нам, пожалуйста, на экскурсии по Оптиной что-нибудь этакое… Какое? Ну, вы же понимаете, такое… Богодухновенное! Чтобы мои дети-подростки сразу – раз! – и в Бога уверовали!
Тихон сидит тихо
– Мы на экскурсию к вам – с ребёнком. Восемь месяцев. А куда же нам его?! Да, младенец… Да, экскурсия длится больше часа… Не, вы ему не помешаете! И он вам! Он – Тихон, будет вести себя тихо!
Маленький Тихон действительно ведёт себя тихо, слушает про Оптинских старцев и блаженно улыбается все полтора часа.
И всё для того, чтобы…
Паломница жалуется:
– Вот наша жизнь – грешишь да каешься… Бегаешь за батюшкой, ищешь его, ищешь – и всё для того, чтобы наговорить про себя кучу гадостей!.. Ага, это я про исповедь!
Праздник преподобной Марии Египетской? Сегодня? Ну что я могу сказать по этому поводу?! Мария Египетская, конечно, имеет отношение ко всем нам… Вот только мы к ней никакого отношения не имеем!!!
Деликатно и неделикатно
Паломник опровергает недостоверную информацию:
– Если говорить деликатно, то это недостоверно… А если говорить неделикатно, то это бред сивой кобылы!
Это я, но не к вам!
Захожу в паломническую гостиницу. На мне чёрная длинная юбка, чёрный жилет, на голове платок – так одеваются все, кто трудится на постоянном послушании в Оптиной. Мне навстречу – радостные паломницы, которые заждались дежурного администратора паломнической гостиницы:
– Ой, это вы! Наконец-то!
– Нет, это не я! То есть это, конечно, я, но не к вам…
И мы дружно смеёмся.
Ка-ка-ка?
Едем из Оптиной на автобусе. Весна, половодье, сильный разлив всех рек в Калужской области: Оки, Жиздры и других. На остановке рядом – автобус из другого края. Наш водитель, не обратив внимания на номера, высовывается из кабины и спрашивает у другого водителя:
– Как Ока?
Неместный водитель не понимает вопроса. Слышит только непонятное: «Ка-ка-ка?» Страшно удивляется. Крутит в ответ пальцем у виска и передразнивает:
– Ко-ко-ко!
Вы знаете, что такое благодать?
В Оптину приехал старец, отец Илий. Батюшку окружает толпа, все стараются что-то спросить, получить благословение. Вниманием старца завладевает одна паломница:
– Батюшка, вы знаете, в нашем городе один храм такой благодатный! А другой – не очень… А вот ещё один – там благодати совсем нет!
Старец печально:
– А вы знаете, что такое благодать?
Ум в голове сидит!
В очереди на исповедь – высокая полная дама уже в годах, с пышной химической завивкой, на самом верху которой узенькая полоска шарфика, на лице явный перебор косметики. Дождавшись очереди, громко:
– Отец Н.! Молитва Иисусова чего-то не идёт у меня! А чего – не понимаю! Вот вы мне объясните: как это ум в сердце опускать надо? А то он у меня никак не опускается. Так в голове и сидит! Ум-то!
Отец Н. что-то деликатно и тихо отвечает. В ответ всё так же громко, на весь храм:
– Как это – не надо мне опускать ум в сердце?! Как это Господь Сам устроит?! Я книжки духовные читаю! Я вам не какая-нибудь бескультурная!
Присяду, пожалуй
Идёт вечерняя служба. Сёстры достают маленькие стульчики и присаживаются. Одна из паломниц за моей спиной возмущённо шепчет:
– И-ишь, расселись – как в театре!
Пожилая монахиня ласково успокаивает её:
– Простите нас, немощных, когда можно сидеть, мы присаживаемся…
– И-ишь какие! Я вот – стою перед Богом!
Молодой паломник, стоящий рядом, не выдерживает и ехидно спрашивает:
– И часто вы в храм ходите, стоите перед Богом?!
– А они – каждый день после послушания, а монастырские службы – длинные…
Читают кафизмы, и паломница за моей спиной громко вздыхает, перетаптывается с ноги на ногу. Предлагаю ей свой стульчик:
– Отдохните.
– Да, чего-то я сильно притомилась… Присяду, пожалуй…
Девушка с голубыми волосами
Паломница рассказывает:
«Дело было в нашем храме. Скромно одетая девушка подходит к священнику после службы:
– Батюшка, я вот хочу свою подругу к нам в храм привести…
– Бог благословит, приводи.
– Да она, батюшка…
– Что такое?
– Да она… совсем никакая… И выглядит…
– Ну и как она выглядит?
– Да одежда и причёска совсем для храма не подходящие…
– Ничего… К нам тут вообще ходила девушка с голубыми волосами и кольцом в носу…
– Батюшка, это я была – год назад…
Наконец-то помолюсь!
Две инокини из женского монастыря рассказывают:
– Пришли мы в монастырь, все – неопытные, новоначальные. И наставницы наши такие же – преемственность монашеская утеряна, стариц да и просто опытных монахинь днём с огнём не сыщешь… Кто как горазд, тот так и подвизается… Одна трудница всё время жаловалась:
– Помолиться некогда: всё время на послушании! Да и негде: в келье по несколько человек живём!
– А на службе?
– Да на службе среди людей – какая молитва?!
Стала она одна ночью ходить в храм. А другая трудница, зацикленная на колдовстве и порче, всё выискивала вокруг колдунов. Вот она и стала духовнику жаловаться:
– Батюшка, я проследила за сестрой ночью, в окно храма видела, как она посреди церкви руками машет и завывает – ну, точно, колдует! Колдунья, она, батюшка, точно, колдунья!
Духовник очень удивился и остался после вечерней службы в алтаре. Стемнело, слышит – пришла трудница. Духовник тихонько выглядывает и видит, как она встаёт на колени и радостно, на весь храм восклицает:
– Наконец-то помолюсь от души, Господи!
И начинает громко молиться, при каждом слове воодушевлённо и высоко взмахивая руками:
– Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас: батюшку дорогого, всех сестёр и меня, грешную!
Откровение помыслов
Инокиня, приехавшая в Оптину в паломническую поездку, рассказала, как лет пятнадцать назад, когда их монастырь только начал своё существование, настоятельница решила ввести традиционное монашеское делание – откровение помыслов. Но сёстры, не привыкшие к такому деланию, вместо откровения помыслов стали впадать в грех осуждения, наушничества, сплетен. Появился соблазн с помощью этих самых откровений снискать себе льготы или, наоборот, восстановить матушку против тех, кто не нравится. Сёстры стали называть это откровение помыслов откровением домыслов.
А поскольку в большинстве своём они были люди искренние, имеющие желание подвизаться, то скоро поняли (и первая – настоятельница), что до откровения помыслов ещё дорасти нужно. И тем, кто открывает, и тому, кому открывают. Настоятельница отменила «домыслы», и каяться в помыслах сёстры стали на исповеди – опытному духовнику.
Об этой грустной истории я рассказала игумену С., духовнику женской обители. Мы проходили мимо поля, где трудились насельницы монастыря. Большинство из них пришли в обитель лет десять-пятнадцать назад. Чистые, ревностные, они пришли не из-за скорбей и напастей, а потому что возлюбили Господа. Господь призвал – и они пришли. Этими сёстрами можно было залюбоваться. Страсти ведь оставляют отпечатки на лицах людей: в выражении глаз, уголках губ. А тут передо мной были удивительно светлые лица, на которых – след не страстей, а чистоты и молитвы.
И духовник сказал тихо:
Скорее покупайте!
Инокиня с юмором так вспоминает о себе самой десять лет назад. Пришла она в обитель юной девушкой, подвизалась ревностно, по новоначалию её заносило. Так, начитавшись про память смертную, про то, как древние старцы даже заранее себе гроб сколачивали и в нём спали, старалась всячески эту самую память смертную хранить. И начала себе собирать погребальное облачение: молитву, сорочку, тапочки и так далее. Только никак не могла купить крест, который кладут обычно в гроб. Простой такой пластмассовый крест.
И вот заходит в монастырскую лавку, а там привезли большие чёрные пластмассовые кресты. Она обрадовалась, скорее купила. Бежит, радостная, к сёстрам и кричит громко:
– Сёстры, кресты в гроб привезли, идите скорее себе покупайте!
Немая сцена…
Как тебя зовут, благодетель ты мой?!
Н. приехал в Оптину помолиться, потрудиться. В обители ему так понравилось, такой мир и покой душевный обрёл, что решил остаться здесь навсегда. Сначала хотел попытаться стать трудником. Но не смог: всю жизнь работал шахтёром, и хоть на вид мужчина ещё крепкий, но работать физически уже не может – руки сильно болят и дрожат.
Поехал, продал дом на родине за пятьсот тысяч, попытался купить жильё рядом с Оптиной, чтобы каждый день бывать на службах, окормляться у духовного отца. Время идёт, а за пятьсот тысяч никакого жилья не продаётся. Искал-искал, не может найти. Духовник благословил читать каждый день акафист святителю Николаю Чудотворцу. Прочитал он несколько дней акафист – нашлась квартира. Хоть и в бараке, но подведены и газ, и вода. И хозяин просит удивительно мало – четыреста тысяч. Таких цен за жильё уже и нет в Козельске.
Н., радостный, говорит хозяину:
– Брат, да возьми хоть четыреста пятьдесят!
– Нет, четыреста хватит. Живи на здоровье.
– Да как тебя зовут-то хоть, благодетель ты мой?!
– Николай…
Хозяева Оптиной пустыни
Схимонахиня Елисавета делится своими мыслями:
– Мне всегда представляется, что Оптина пустынь – это один такой большой-большой дом, где мы все живём. А в самом конце дома, в отдалённой комнате, живут Оптинские старцы. Живут среди нас. И они здесь – хозяева. Всех видят, всех знают. Мы иногда забываем, что они здесь главные. Но они про нас не забывают и опекают всех обитателей монастыря как своих духовных чад. И именно они решают, кто будет здесь жить… Они ждут и заранее знают, кто приедет к ним в гости…
Преподобные отцы наши, старцы Оптинские, молите Бога о нас!
КАК ОТЕЦ ВАЛЕРИАН С ОСУЖДЕНИЕМ БОРОЛСЯ
После долгих зимних вьюг в монастырь пришла весна. Яркое солнце, мартовская капель, звонкое пение птиц – всё радует душу. Старенький схиархимандрит Захария на сугревке – на крылечке сидит, чётки перебирает, на солнышко жмурится. Братия дружно с крыш келий талый снег скидывает, дорожки песком посыпает.
Из трапезной уже доносится аромат грибного супа, скоро послушник Дионисий с колокольчиком побежит по обители, собирая иноков на трапезу. Хорошо!
Настроение у отца Валериана было радостное, он споро рыл канавку для отвода воды от храма и молился про себя, как и положено иноку. Но тут услышал шум мотора, обернулся и нахмурился: в монастырские ворота въезжал чёрный блестящий «Мерседес». За рулём сидел Вениамин Петрович, давний гость и благодетель монастыря.
Высоченный, выше и крупнее самого отца Валериана, росту которого могли бы позавидовать баскетболисты, Вениамин Петрович выглядел каким-то вечно хмурым, суровым. Маленькие глазки смотрели на окружающий мир невозмутимо и даже надменно. Впрочем, может, эта надменность только чудилась отцу Валериану?
Инок почувствовал, как тускнеет радостное настроение, и проворчал про себя:
– Какие люди – и без охраны…
Отец Захария на крылечке привстал, заулыбался этому Вениамину как родному, благословил, стал спрашивать что-то тихонько. А тот стал басить в ответ важно на всю обитель:
– Да, отче, из Цюриха только что прилетел… Да, вот в монастырь заехал…
Поздоровавшись со старцем, Вениамин Петрович отправился в храм. Важно прошествовал мимо инока, легонько головой кивнул – поздоровался, значит. Отец Валериан поклонился в ответ и почувствовал, как растёт раздражение: зачем этот Вениамин сюда ездит? В братской трапезной толком не ест – то ли брезгует, то ли после дорогих мирских деликатесов простая монашеская пища не нравится. В храме стоит – толком не перекрестится, на братию смотрит сверху вниз.
Успешен, богат – чувствует себя, видимо, хозяином жизни… Ну, летает по своим Цюрихам этот успешный и богатый бизнесмен – и пускай дальше летает, что он в обители-то забыл? Ещё старец его привечает… Это уж и вообще загадка. Привечает явно не из-за денег – кроме нескольких икон, духовных книг да плетёнки под кроватью со сменой одежды, у отца Захарии богатств отродясь не водилось. Да и помнил хорошо инок, как однажды старец не благословил принимать крупное пожертвование на обитель от одного известного политика: не всякие деньги монастырю на пользу.
В чём тут загадка и за какие такие достоинства отец Захария и настоятель монастыря игумен Савватий привечают Вениамина Петровича?
Отец Валериан тряхнул головой и напомнил себе слова преподобного Амвросия Оптинского: «Знай себя – и будет с тебя». Только осуждения ему, иноку, и не хватало! Но как же быстро он впадает в осуждение при виде этого бизнесмена! Стал усиленно молиться, чтобы прогнать дурные помыслы, и ещё быстрее заработал лопатой.
Но искушения, связанные с Вениамином Петровичем, на этом не закончились. Весь остаток дня он то и дело попадался на пути иноку. Хорошо, хоть на трапезе бизнесмена не было. Зато когда после обеда отец Валериан как келарь занимался подготовкой продуктов на следующие несколько дней, тот появился и уселся за стол.
Послушник Дионисий, домывавший посуду, быстро поставил перед гостем тарелку грибного супа, положил на второе тушёную капусту, налил компот.
А Вениамин Петрович возьми да и спроси громко:
– Брат Дионисий, рыбы нет? Так что-то рыбки хочется!
Отец Валериан даже перестал со своими крупами возиться, только что вслух не фыркнул: «Ишь, рыбки ему!» А Дионисий вежливо отвечает:
– Нет, Вениамин Петрович, сегодня рыбу не готовили.
Только он так сказал, как дверь в трапезную распахивается, заходит трудник Пётр и вносит завёрнутого в чистый лист копчёного судака:
– Вениамин Петрович, тут ребята отцу Савватию рыбку приготовили, так он благословил вас угостить!
Бизнесмен снисходительно кивает и спокойно ест судака. Отец Валериан от удивления дар речи потерял. А тот доедает кусок рыбы и опять громко спрашивает:
– А пирожков нет? Сейчас пирожков бы!
Дионисий опять вежливо отвечает:
– Нет, Вениамин Петрович, не пекли пирогов сегодня.
Отец Валериан уже на дверь косится. И что вы думаете? Тут снова дверь открывается и заходит послушник Пётр с тарелкой, полной пирожков:
– Мама приезжала, пирожки привезла! Одному не справиться – налетайте, братия! Вениамин Петрович, угощайтесь, пожалуйста!
И Вениамин Петрович не спеша, с удовольствием стал есть пирожки, запивая их компотом.
Отец Валериан опешил. Подумал про себя: «Это что ещё за скатерть-самобранка в нашей обители?! Прямо по щучьему велению, по его хотению… За какие такие заслуги?!»
В общем, сплошное искушение, а не Вениамин Петрович! Поел, встал, помолился, снисходительно кивнул братии и пошёл себе из трапезной.
Отец Валериан свои дела келарские закончил и в храм отправился, в очередь Псалтирь читать. Его очередь как раз перед всенощной была. Читает он себе Псалтирь за свечным ящиком, а сам мыслями по древу растекается – всё ему бизнесмен представляется. Не выдержал инок такого искушения, прямо за ящиком на колени опустился:
– Господи, вразуми, избавь от искушения и осуждения!
Слышит – дверь открывается, а кто в храм заходит – из-за свечного ящика не видно. Только поступь тяжёлая. Прошёл человек вглубь храма.
Выглянул отец Валериан из-за ящика – а это опять Вениамин Петрович! Подошёл прямо к иконе Казанской Божией Матери и на колени встал. Икона та непростая – она явилась людям на источнике в восемнадцатом веке, в обители почитается как чудотворная.
Отцу Валериану теперь из-за свечного ящика и показываться неудобно, как будто он специально прятался. Не знает, что и делать. Смотрит за гостем, наблюдает: чего это он по пустому храму разгуливает, не дожидаясь службы? С добрыми намерениями зашёл ли?
А бизнесмен самоуверенный встал на колени перед иконой и молчит. Молчит-молчит, а потом вдруг всхлипнул громко, как ребёнок. В пустом храме хорошо звук разносится. И слышит инок, как Вениамин Петрович молится со слезами и повторяет:
– Матушка… Матушка… Пресвятая Богородица… Ты мне как Мама родная! Прости меня, дерзкого грешника, недостойного милости Твоей… Ты знаешь, как я люблю Тебя, Матушка! Знаешь, что не помню я своих родителей… Один, совсем один на земле… Только на Тебя, на Твою милость уповаю и на Сыночка Твоего, Господа нашего! Матушка, а я вот подсветку для храма сделал, старался очень… Хорошо ведь с подсветкой будет… И отец Савватий благословил, разрешил мне пожертвовать на обитель… Прими, Матушка, в дар! Прими от меня, недостойного!
Отец Валериан густо покраснел и на цыпочках вышел из храма. Встал на дорожке, как будто он только в церковь войти собирается. Ждёт, когда можно вернуться будет дальше Псалтирь читать. Стоит и чувствует – а он никогда сентиментальным не был, – как дыхание перехватило и слёзы близко. Искренняя молитва, от сердца идущая, она ведь касается и того, кто слышит её.
Смотрит инок: старец Захария к храму тихонечко бредёт. Он всегда заранее на службу и в трапезную выходил, чтобы не опаздывать. Подошёл старец, только глянул на инока и как будто всё понял о нём. Улыбнулся ласково. А потом говорит как бы сам с собой:
– Да… Вот уж служба скоро… Знаешь, отец Валериан, я иногда за собой замечаю: часто я людей по внешнему виду оцениваю… Иногда думаю про человека: «Какой он самоуверенный да надменный! И за что его только привечают в обители…» А Господь и Пресвятая Богородица зрят в самое сердце. Человек-то, может, к Пресвятой, как ребёнок к родной матери, приезжает… От души на монастырь жертвует. И Она его утешает – ласкает, как младенца по голове гладит. Да… А я в осуждение впал…
– Отец Захария, простите, помолитесь обо мне!
И старец улыбнулся, благословил инока и положил ему на голову свою большую тёплую руку.
Из храма вышел Вениамин Петрович, как обычно сдержанный, суровый. Почтительно поклонился отцу Захарии, легонько кивнул отцу Валериану. И в этом лёгком кивке не было надменности. Просто небольшой дружеский поклон. И отец Валериан тоже дружелюбно поклонился в ответ.
А обитель потихоньку оживала: распахивались двери келий, слышались голоса братии – все собирались на всенощную.
Родительское пожелание
– Будьте добры, расскажите нам, пожалуйста, на экскурсии по Оптиной что-нибудь этакое… Какое? Ну, вы же понимаете, такое… Богодухновенное! Чтобы мои дети-подростки сразу раз – и в Бога уверовали!
«Тихон сидит тихо»
– Мы на экскурсию к вам – с ребенком. Восемь месяцев. А куда же нам его?! Да, младенец… Да, экскурсия длится больше часа… Не, вы ему не помешаете! И он – вам! Он – Тихон и будет вести себя тихо!
Маленький Тихон действительно ведет себя тихо, слушает про Оптинских старцев и блаженно улыбается все полтора часа.
И всё для того, чтобы…
Паломница жалуется:
– Вот наша жизнь: грешишь да каешься… Бегаешь за батюшкой, ищешь его, ищешь – и всё для того, чтобы наговорить про себя кучу гадостей! Ага, это я про исповедь!
Праздник преподобной Марии Египетской? Сегодня? Ну, что я могу сказать по этому поводу?! , конечно, имеет отношение ко всем нам… Вот только мы к ней никакого отношения не имеем!!!
Деликатно и неделикатно
Паломник опровергает недостоверную информацию:
– Если говорить деликатно, то это недостоверно… А если говорить неделикатно – то это бред сивой кобылы!
Точка дислокации
Муж с женой во время экскурсии:
– Вы знаете, мы прочитали в книге «Пасха красная»: космонавты видели из космоса, как от Оптиной Пустыни поднимается столб света. Мы поняли так, что это благодать, по-видимому… Не могли бы вы нам показать это место в Оптиной, откуда столб света исходит? Ну, точку дислокации, так сказать… Как это не можете?! А еще экскурсовод…
«Можно вам исповедаться?»
– Алло, это экскурсионная служба?
– Да, здравствуйте.
– Оптина Пустынь?
– Да, слушаем вас.
– Можно вам исповедаться?
«Это я, но не к вам!»
Захожу в паломническую гостиницу. На мне черная длинная юбка, черный жилет, на голове платок – так одеваются все, кто трудится на постоянном послушании в Оптиной. Мне навстречу – радостные паломницы, которые заждались дежурного администратора паломнической гостиницы:
– Ой, это вы! Наконец-то!
– Нет, это не я! То есть это, конечно, я, но не к вам…
И мы дружно смеемся.
«Как Ока?»
Едем из Оптиной на автобусе. Весна, половодье, сильный разлив всех рек в Калужской области: Оки, Жиздры и других. На остановке рядом – автобус из другого края. Наш водитель, не обратив внимания на номера, высовывается из кабины и спрашивает у другого водителя:
– Как Ока?
Неместный водитель не понимает вопроса. Слышит только непонятное: «Ка-ка-ка?» Страшно удивляется. Крутит в ответ пальцем у виска и передразнивает:
– Ко-ко-ко!
«Вы знаете, что такое благодать?»
В Оптину приехал старец, . Батюшку окружает толпа, все стараются что-то спросить, получить благословение. Вниманием старца завладевает одна паломница:– Батюшка, вы знаете, в нашем городе один храм – такой благодатный! А другой – не очень… А вот еще один – там благодати совсем нет!
Старец печально:
– А вы знаете, что такое благодать?
Ум в голове сидит!
В очереди на исповедь – высокая полная дама уже в годах, с пышной химической завивкой, на самом верху которой узенькая полоска шарфика; на лице явный перебор косметики. Дождавшись очереди, громко:
– Отец Н.! Вот молитва Иисусова чего-то не идет у меня! А чего – не понимаю! Вот вы мне объясните: как это ум в сердце опускать надо? А то он у меня никак не опускается. Так в голове и сидит! Ум-то!
Отец Н. что-то деликатно и тихо отвечает. В ответ всё так же громко, на весь храм:
– Как это – не надо мне опускать ум в сердце?! Как это Господь Сам устроит?! Я книжки духовные читаю! Я вам не какая-нибудь бескультурная!
Девушка с голубыми волосами
Паломница рассказывает:
«Дело было в нашем храме. Скромно одетая девушка подходит к священнику после службы:
– Батюшка, я вот хочу свою подругу к нам в храм привести…
– Бог благословит, приводи.
– Да она, батюшка…
– Что такое?
– Да она… Совсем никакая… И выглядит…
– Ну, как она выглядит?
– Да одежда и прическа – совсем для храма не подходящие…
– Ничего… К нам тут вообще ходила девушка с голубыми волосами и кольцом в носу…
– Батюшка, это я была – год назад…
«Наконец-то помолюсь!»
Две инокини из женского монастыря рассказывают:
«Пришли мы в монастырь, все – неопытные, новоначальные. И наставницы наши такие же: преемственность монашеская утеряна, стариц да и просто опытных монахинь днем с огнем не сыщешь… Кто как горазд, тот так и подвизается… Одна трудница всё время жаловалась:
– Помолиться некогда: всё время на послушании! Да и негде: в келье по несколько человек живем!
– А на службе?
– Да на службе, среди людей – какая молитва?!
Стала она одна ночью ходить в храм.
А другая трудница была “зациклена” на колдовстве и порче и всё выискивала вокруг колдунов. Вот она и принялась духовнику жаловаться:
– Батюшка, я проследила за сестрой ночью, в окно храма видела, как она посреди церкви руками машет и завывает – ну точно колдует! Колдунья, она, батюшка, точно: колдунья!
Духовник очень удивился и остался после вечерней службы в алтаре. Стемнело, слышит: пришла трудница. Духовник тихонько выглядывает и видит, как она встает на колени и радостно, на весь храм восклицает:
– Наконец-то помолюсь от души, Господи!
И начинает громко молиться, при каждом слове воодушевленно и высоко взмахивая руками:
– Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас: батюшку дорогого, всех сестер и меня, грешную!»
Откровение помыслов
Инокиня, приехавшая в Оптину в паломническую поездку, поделилась, как лет 15 назад, когда их монастырь только открылся, настоятельница решила ввести традиционное монашеское делание – откровение помыслов. Но сестры, не привыкшие к такому деланию, вместо откровения помыслов стали впадать в грех осуждения, наушничества, сплетен. Появился соблазн с помощью этих самых откровений снискать себе льготы или, наоборот, восстановить матушку против тех, кто не нравится. Сестры стали называть это откровение помыслов – откровением домыслов.
А поскольку в большинстве своем они были люди искренние, имеющие желание подвизаться, то скоро поняли (и первая – настоятельница), что до откровения помыслов еще дорасти нужно. И тем, кто открывает, и тому, кому открывают. Настоятельница отменила «домыслы», и каяться в помыслах сестры стали на исповеди – опытному духовнику.
Об этой грустной истории я рассказала игумену С., духовнику уральской женской обители. Большинство сестер этой обители (а я хорошо их знала, так как десять лет окормлялась и несла послушание в этом монастыре) начали иноческую жизнь лет 15–20 назад. Чистые, ревностные, они пришли не из-за скорбей и напастей, а потому что возлюбили Господа. Господь призвал – и они пришли. Этими сестрами можно было залюбоваться. Страсти ведь оставляют отпечатки на лицах людей: в выражении глаз, уголках губ. А тут передо мной были удивительно светлые лица, на которых – след не страстей, а чистоты и молитвы.
И духовник сказал тихо:
«Скорее покупайте!»
Инокиня с юмором вспоминает о себе самой десять лет назад.
Пришла в обитель юной девушкой, подвизалась ревностно, по новоначалию ее «заносило». Так, начитавшись про память смертную, про то, как древние старцы даже заранее себе гроб сколачивали и в нем спали, старалась всячески эту самую память смертную хранить. И начала себе собирать погребальное облачение: молитву, сорочку, тапочки и так далее. Только никак не могла купить крест, который кладут обычно в гроб. Простой такой пластмассовый крест.
И вот заходит в монастырскую лавку, а туда только что привезли большие черные пластмассовые кресты. Она обрадовалась, скорее купила. Бежит, радостная, к сестрам и кричит громко:
– Сестры, кресты в гроб привезли, идите скорее себе покупайте!
Немая сцена…
«Как тебя зовут, благодетель ты мой?!»
Н. приехал в Оптину помолиться, потрудиться. В обители ему так понравилось, такой мир и покой душевный обрел, что решил остаться здесь навсегда. Сначала попытался стать трудником. Но не смог: всю жизнь работал шахтером, и хоть на вид мужчина еще крепкий, но работать физически уже не может – руки сильно болят и дрожат.
Поехал, продал дом на родине за 500 тысяч, попытался купить жилье рядом с Оптиной, чтобы каждый день бывать на службах, окормляться у духовного отца. Время идет, а за 500 тысяч никакого жилья не продается. Искал-искал, не может найти. Духовник благословил читать каждый день акафист . Прочитал он несколько дней акафист – нашлась квартира. Хоть и в бараке, но подведены и газ, и вода. И хозяин просит удивительно мало – 400 тысяч. Таких цен за жилье нет уже и в Козельске.
Н., радостный, говорит хозяину:
– Брат, да возьми хоть 450!
– Нет, 400 хватит. Живи на здоровье.
– Да как тебя зовут-то хоть, благодетель ты мой?!
– Николай…
Хозяева Оптиной Пустыни
Схимонахиня Елисавета делится своими мыслями:
– Мне всегда представляется, что Оптина Пустынь – это один такой большой-большой дом, где мы все живем. А в самом конце дома, в отдаленной комнате, живут Оптинские старцы. Живут среди нас. И они здесь – хозяева. Всех видят, всех знают. Мы иногда забываем, что они здесь главные. Но они про нас не забывают и опекают всех обитателей монастыря как своих духовных чад. И именно они решают, кто будет здесь жить… Они ждут и заранее знают, кто приедет к ним в гости…
Преподобные отцы наши, старцы Оптинские, молите Бога о нас!
Спустя десятилетия в удивительной церкви молились за его здоровье во время тяжелой операции [фото, видео]
Изменить размер текста: A A
Из иллюминатора космического корабля «Союз-17» планета Земля выглядела небольшим шариком, сплошь затянутым облаками. Сквозь густую пелену было не рассмотреть ни больших городов, ни высоких гор, ни глубоких морей. Казалось, все попытки космонавтов испробовать новый фотоаппарат «Зенит» и сделать качественные снимки ландшафта обречены на провал. Как вдруг облака рассеялись – аккурат где-то посреди России , в зелени лесов через увеличительную аппаратуру они увидели дивный православный храм: пять куполов, синие стены, высокая маковка колокольни. Этот случай, произошедший в далеком 1975 году, Георгий Гречко запомнил на всю жизнь.
Земля в иллюминаторе видна
Сразу после окончания полета космонавт взялся выяснить, что же за храм он видел с орбиты. Благо координаты объекта у него сохранились. После небольших расчетов стало ясно: это церковь Казанской иконы Божьей матери в деревне Рожново под Нижним Новгородом (тогда еще Горьким ). Она продолжала работать даже в самые атеистические времена советской власти и славилась на всю округу. Узнав об этом, Георгий Михайлович загорелся идеей посетить этот храм – ведь хоть он и был ученым с большой буквы, при этом оставался крайне верующим человеком. «Я же войну пережил, а в то время все верующие были» - отвечал на все расспросы космонавт.
Но поездка все как-то не складывалась – то мешали дела, то стало шалить здоровье. Космонавт уже и думать перестал о своем паломничестве, как вдруг в 2013 году его пригласили в Нижегородскую область на юбилей запуска первого спутника.
Ба! Да это ведь это же совсем рядом с «моим» храмом, - прикинул Георгий Михайлович и тут же в свои 82 года решился на дальнюю поездку.
На самом деле связи с нашей церковью родственники космонавта начали налаживать еще за несколько лет до этого, - признается клирик церкви Казанской иконы Божьей матери протоиерей Дмитрий Гурьянов . – Когда Георгию Михайловичу было 80 лет, ему делали очень сложную операцию. Учитывая преклонный возраст, шансы на выздоровление были невелики. И тогда к нам обратилась подруга его жены Наталья Доронина , попросила отслужить молебен о его здоровье. Мы, конечно, сразу согласились, и милостью Божьей он поправился. А через два года и решился сам нас навестить.
Особая благодать
К приезду дорогого гостя отец Дмитрий с матушкой Мариной подготовились по всем канонам: напекли пирогов, заварили чаю, подготовили саженцы, чтобы в соответствии с русской традицией посадить деревья в память о теплой встрече.
Георгий Михайлович оказался очень простым и открытым человеком, - до сих пор с теплотой вспоминают космонавта прихожане храма. – Он много смеялся и шутил. Причем юмор у него был одновременно тонкий и добрый – одним словом, благочестивый! Он много рассказывал о своих полетах, о подготовке, о том, что видел в космосе.
Разумеется, зашла речь и о том самом памятном полете, во время которого Георгий Михайлович разглядел рожновский храм. Этот случай в своей жизни сам космонавт считал настоящим чудом.
Я сначала глазам своим не поверил: прямо из-за дымки выплыл храм, - с улыбкой рассказывал космонавт. – А потом понял, что это божье провидение.
С православной точки зрения это может быть и не чудо, но однозначно проявление особой благодати, - соглашается отец Дмитрий. – Я здесь больше тридцати лет служу, и все это время мне часто рассказывают об особом свечении над нашим храмом. Летчики говорят, что для них наша церковь стала своеобразным ориентиром – безо всяких уличных фонарей он светится при любой погоде и его всегда видно с высоты. Что это, если не божья благодать?
Помолившись в старинном храме и полюбовавшись чудотворными иконами, Георгий Михайлович вместе со своей супругой Людмилой решили посадить два деревца в память о приезде – дубок и рябинку.
Он все сам норовил сделать, - вспоминают жители села. – Помним, прикапывал дубок и напевал «Как бы мне, рябине, к дубу перебраться…»Уж такой широкой души человек! Все мы его только добром вспоминаем.
В селе Рожново космонавт прогостил почти целый день – все ему уезжать не хотелось. Как-никак побывать в этом волшебном месте он мечтал почти сорок лет!
Мы когда расставались, даже плакали, - рассказывает отец Дмитрий. – Он говорил, что на душе у него после нашего храма стало спокойно и благостно – обещался к нам еще приехать. Мы потом часто созванивались, а вот свидеться так и не довелось: ни мы с матушкой в Звездный городок не выбрались, ни они с Людмилой Кирилловной так и не приехали. Будем теперь молиться о нем!
«Как в детство попал»
На Нижегородской земле сбылась еще одна мечта Георгия Михайловича Гречко. Проезжая по деревне, он вдруг захотел побывать в сельской школе, пообщаться с деревенскими ребятишками. А тут как раз Редькинская средняя школа подвернулась.
Мы знали, что Георгий Михайлович будет в наших местах, но даже не надеялись, что он к нам заедет, - признается директор школы Альбина Денисова . - На всякий случай, конечно, предупредили деток, чтобы они приготовили рисунки про космос и сделали поделки в виде белочек – их очень любит его супруга Людмила Кирилловна. Оказалось, не зря готовились.
На малышей эта встреча произвела столь сильное впечатление, что они до сих пор мечтают, чтобы их школе присвоили имя космонавта Георгия Гречко. А самые смелые и вовсе надеются, как и он, бороздить просторы космоса.
СПРАВКА «КП»
Деревянный храм в деревне Рожново был возведен еще в XVII веке, тогда это был край старообрядческих скитов. Решение о строительстве было принято, чтобы вернуть «раскольников» в лоно церкви. За время существования храма там произошло немало чудес, главное из которых связано с обретением чудотворного образа Казанской иконы Божьей Матери. Красивую и богато украшенную икону местные жители отыскали на рожновских болотах. Трижды они переносили ее в каменный храм в соседнем селе, однако на следующее утро она вновь оказывалась на прежнем месте. Тогда и решили построить новый каменный храм в деревне Рожново. А икона эта много раз спасала местных жителей от всяческих несчастий – моровой язвы, пожаров и ураганов.
x HTML-код
Перед смертью Георгий Гречко посетил храм в Нижегородской области, который увидел из космоса. Юлия ВАСИЛИШИНА
Введенская Оптина пустынь основана в начале 15-го века разбойником Оптой. Что за имя такое? Да того же корня, что опт (оптовая торговля), а также и - общий, община, общак. Один монах мне сказал, что на самом деле никакого разбойника Опты и не было, а был общий, смешанный (мужской и женский) монастырь. Бывает. В таком случае и Оптин Троицкий монастырь, расположенный около города Болхова, километрах в семидесяти от Оптиной пустыни, тоже был общий. И, возможно, его основал тот же разбойник.
Монастыри не так уж и редко основывались разбойниками или - на месте разбойничьих станов. Это понятно: и разбойник и инок - асоциальные элементы, бегут от людей. Но - не очень далеко (от Козельска до Оптиной три километра по прямой). Потому что без людей все-таки не обойтись, особенно разбойнику. Вот и приходится искать такое место для жизни, которое было бы и близко от людей, и, одновременно, для них недоступно. Например, потому, что люди этого места боятся. Таковы места силы.
По Оке и Жиздре их много. Я уже рассказывал о своих приключениях на под Белевом. Писал и о , находящемся в 12 километрах от Оптиной, о том, какие ужасы я там испытал. Но Оптина будет, пожалуй, покруче. Там даже мой GPS отказал. По распечатке пути, фиксировавшегося прибором, видно, что это случилось на братском кладбище, где похоронены новопреставленные монахи. Сигнал со спутников вернулся только на Козельской дороге (где поворот на Оптину). Так что мои дальнейшие передвижения вокруг монастыря (ни к Предтеченскому скиту , ни на источник Пафнутия Боровского) не фиксировались. Самое интересное то, что в тот день сигнал был потерян и еще раз. Было так: после Оптиной я поехал на Чертово городище и через несколько часов, возвращаясь оттуда, опять проезжал мимо Оптиной. Так вот, ровно на повороте к монастырю сигнал снова исчез. Что это значит, и как это могло произойти - не знаю, но факт налицо. И заодно еще один странный факт: мне не удалось снять Предтеченский скит. Карточки просто не получились.
Впрочем, ладно там - аппаратура. И без всякой аппаратуры можно понять, что Оптина - весьма необычное место. Иному субъекту там подчас даже трудно выдержать. Начинает болеть голова или что-то еще. Тело само реагирует. Это не только мой опыт. Мне и другие говорили, что им там становится плохо. Разумеется, это бывает не всегда и далеко не со всеми, а лишь с людьми особо чувствительными. Вот и от магнитных бурь страдают в первую очередь, так называемые, метеочувствительные граждане. Понятно, что болезненное (или даже просто необычное) самочувствие в Оптиной можно объяснить самыми разными причинами - от влияния толпы (там всегда много народу) до влияния святости, наработанной поколениями подвижников. Но как ни объясняй, а все в конце концов сведется к свойствам места, в котором локализованы и толпы, и святость, и кое-что еще.
Место силы не обязательно должно влиять на людей благотворно. Может влиять и злотворно. Вот, например, чудовищная история с сатанистом, убившим на Пасху 1993 года трех оптинских монахов. Почему это ритуальное убийство случилось именно в Оптиной, я не знаю. Но я точно знаю, что место силы может толкать человека к чему-то из всякого ряда вон выходящему. Кого-то - к святости, а кого-то - к немыслимому. В Оптиной случилось такое, что я буквально схожу с ума от ужаса, когда думаю о том, что за этим стоит. Как будто вместе с мыслями ко мне актуально является некто. Лучше бы совсем не касаться подобных вещей.
Но должен сказать, что оптинский убийца не единственный человек, впавший в религиозное безумие на территории этого монастыря. Сергей Нилус в книге «На берегу божьей реки» рассказывает о том, как в августе 1904 года студент одной духовной академии, приехавший в Оптину на каникулы, повредился в уме. Его посадили под замок, но он как-то сбежал и во время службы явился во Введенский храм. Совершенно голый. Все остолбенели, а академист, потрясая мудями, подошел к иконе, перекрестился, потом бросился к царским вратам, распахнул их, вскочил на престол и встал на нем во весь рост, воздев руки кверху. Тут только монахи опомнились, скрутили безумца. Придя в себя, он объяснил: «Я слышал голос, который повелевал мне это совершить, и горе было бы мне, если бы я не повиновался этому повелению». Введенский собор пришлось переосвятить.
Собственно, Нилус, проживший пять лет в Оптиной, написавший о ней сотни страниц, и сам пострадал от воздействия этого места. По большей-то части он пишет интереснейшие заметки о необычных вещах, случавшихся там: снах, видениях, загадочных ситуациях, людях, живущих за гранью обыденности и при этом умудряющихся сохранять трезвость души и ума. Но сам-то рассказчик трезвости как раз не сохраняет, постоянно впадает в некое параноидальное состояние. Видит повсюду руку евреев, говорит о них с нездоровой нервозностью, не замечает того, что его горячечный антисемитизм ни к чему хорошему не ведет. Ведет к погромам, выгодным только еврейскому богу. Публикатор «Протоколов сионских мудрецов» доподлинно чувствует катастрофу, но сам же и накликивает ее своими писаниями. И вот уже революция, Гулаг, Холокост, массовые жертвоприношения.
Кстати, один из принесенных в 1993 году в жертву монахов, Ферапонт, явился недавно паломникам из Тулы. Пришел к ним прямо в автобус на стоянке перед Оптиной и рассказал интересное. В частности: «А вот недавно к нам приезжали из ФСБ. И перед силой святыни, когда у них старцы напрямую спросили, они не могли лгать. И они сказали, что готовы уже все тюрьмы. Соловецкий монастырь полностью весь зарешечен и в течение двух дней он может снова стать концлагерем. На каждого из нас уже готовы все списки. И в течении двух часов вот вам и новый Архипелаг Гулаг». Это дословная цитата из фильма, который был снят через год после явления: очевидцев собрали и попросили вспомнить, что говорил им монах. Потом это фильм висел в Интернете . Интересный ход нашла ФСБ для слива такой волнующей информации. Хотя, может, это какой-нибудь хиппи пошутил. Бывших хиппи тянет в Оптину, как на наркотик. Но хватит о грустном.
До конца 18-го века пустынь влачила самое жалкое существование. Но в 1796 году ее посетил Московский митрополит Платон (Левшин) , и место ему так понравилось, что были приняты меры к благоустройству (это отчасти похоже на то, что Платон сделал для обители). На руководство Оптиной пустынью был призван из монастыря огородник (такое у него было послушание) Авраамий, с ним пришли еще несколько пешношских иноков. И в их числе - Афанасий (в миру Александр Степанов, канцелярский чиновник). Он все собирался на Афон, хлопотал об этом и вот, наконец, в 1805 году получил все необходимые бумаги. Как вдруг узнал, что в Рославльских лесах (это нынешняя Смоленская область) обитают люди, ведущие жизнь по примеру древних пустынников.
Суть практики древнего старчества заключалась в первую очередь в постоянном индивидуальном контакте учителя и ученика. Ученик (послушник) должен был полностью отбросить (умертвить) свою волю и отдать каждый свой шаг, каждый помысел под контроль учителя (старца), который, таким образом, полностью отвечал за духовное состояние ученика. По большому счету это - настоятельная необходимость. Просто уже потому, что упражнения, которым предаются подлинные аскеты, это углубление в миры, где можно встретить чудовищных монстров. Столкновение с ними в любой момент грозит гибелью: смертью или безумием. Это, разумеется, касается не только христианской аскетики, но и всякой другой - индуистской, даосской, буддисткой, суфийской. И всюду, пока твои глаза не откроются, тебе нужен поводырь. Отсюда должно быть понятно, что собственно старец - это вовсе не духовник (которому исповедуются, чтобы мистически разрешить душу от греха), а скорей - тренер.
Так вот оптинский старец (и вообще - старец русский) это нечто немного другое. То есть - да, изначально-то он появился как духовный тренер, индивидуально работающий с учеником (пусть - несколькими). И такая практика, конечно, осталась. Но к ней кое-что и прибавилось. Уже старец Лев не только направлял духовную жизнь послушествующих ему монахов, но и - широко общался с народом: помогал, утешал, наставлял. И народ тянулся к нему. А епархиальное начальство этому противилось: как можно, монах, схимник. А действительно - как? Авва Дорофей , Исаак Сирин , Иоанн Лествичник и другие классические старцы этого бы тоже, конечно, не поняли. Да еще и ужаснулись бы такой нетрадиционной практике.
Льву запретили встречаться с посетителями. Он, было, перестал выходить из кельи, но у входа все время толпился народ. Старец нарушил запрет и поэтому (скорей всего) был переведен из своей удаленной кельи в стены монастыря. Простые люди не понимали, что происходит, перли к старцу. Пришлось держать на запоре монастырские ворота, строить заграждения. Все бесполезно, люди как-то просачивались. Однажды архимандрит Моисей (Путилов) зашел по делам к старцу Льву и увидел полную келью народу. «Батюшка, что же вы делаете? Ведь вам же запрещено принимать народ». Ответ: «Хоть в Сибирь меня пошлите, хоть костер разведите, хоть на огонь меня поставьте, я буду все тот же Леонид! Я к себе никого не зову, а кто ко мне приходит, тех гнать от себя не могу. Особенно в простонародии многие погибают от неразумия и нуждаются в духовной помощи. Как могу презреть их вопиющие душевные нужды?»
В конце концов, начальство отстало ото Льва. Но все еще продолжало относиться с опаской. Точно так же, как и к его преемникам по старчеству Макарию , Амвросию , другим . И правильно. Потому что народный печальник - это уже не старец в классическом смысле, это уже, простите за выражение, аятолла какой-то. Да и действительно, старцы были провозвестниками новой религиозности, нарождавшейся в России. После того, как Петр I и Екатерин II превратили Церковь в деталь регулярного государства, образовался духовный вакуум, который должен был ведь заполниться чем-то. И вот оно появилось. Появилось, конечно, под видом старой религии, манифестировало себя в христианских терминах. За ними, однако, стояли совершенно новые содержания. Какие? Это легко понять уже из слов старца Льва: простой народ и его страдания.
С началом 19-го века русские люди начали искать бога в России, русского бога. И обнаружилось, что этот бог как-то связан с народом: то ли говорит через него (глас народа - глас божий), то ли живет в его коллективном бессознательном (народ - богоносец), то ли даже просто является им (отсюда - долг служения народу и жертвы во имя него). Эти богоискания отразились во всех сферах жизни, в том числе и монашеской. Но об этом - когда придет время рассказывать о женской общине, основанной оптинским старцем Амвросием.
КАРТА МЕСТ СИЛЫ ОЛЕГА ДАВЫДОВА - АРХИВ МЕСТ СИЛЫ -