Добрый день, уважаемые читатели!
Этот пост будет коротким… ну как коротким… немного короче других).
Но при этом, надеюсь, таким же интересным, как и предыдущие.
Как вы и просили, расскажу несколько интересных, на мой взгляд, историй из работы бюро СМЭ. И начну со случая, который произошёл на втором месяце моей работы дневным санитаром, и вселил в меня уверенность, что работают у нас хоть и профессионалы, но главное — командная работа всех ведомств!
Жести не будет, но предупреждение оставлю.
Кому-то может не понравится то, что он тут прочитает. Перечитай теги, дорогой друг, и суть истории тебе будет понятна. А дальше уж сам решай, читать или нет.
Часть первая. По(Пре)ступление
Я уже совсем освоился на своей новой работе и в то утро, как обычно прибыл в бюро к 8:00, обсудил свежие новости с коллегами за чашкой чая в комнате отдыха, и пошел принимать работу у ночного. Эта ночь была спокойной, и нас ждало всего два тела. Один из них — Бичара, которого нашли под мостом. Запах был соответствующий, но главное его достоинство — борода. Огромная, седая, пышная! Как у настоящего старовера. Как чуть позже выяснится на столе, помер он от переохлаждения на фоне алкогольного опьянения. Пятна вишневского и 3,5 промилле алкоголя, которые выявила лаборатория, лишь подтвердили предварительный диагноз. Но пост не о нем.
В холодильнике на полу лежало еще одно тело. Женщина. 47 лет. ОЧМТ. Голова была заботливо обернута санитарами какой-то тряпкой т.к. проломленный череп активно терял свое содержимое прям нам на пол. Решено было начать рабочий день именно с нее. К тому же нам позвонили и сказали, что к обеду привезут еще двоих криминальных. Так что БОМЖик пока ожидал своего часа в холодильнике, а мы начали работу с женщиной.
Закинул я тело на каталку и повез в секционку. Там уже ждал нас эксперт и девочка-лаборант.
Как мы узнали из протокола осмотра места происшествия, женщина вечером пошла покормить скотину в сарай, где получила конским копытом в живот и голову. От удала отлетела и упала затылком на металлический штифт — деталь от телеги, которая крепит какое-то соединение. (Деталь эта также была доставлена следователем для проведения сравнительной экспертизы к нам в бюро). Часа через 2-3 в сарае ее нашел муж. Обратил внимание, что жены долго нет и пошел посмотреть, где она. Обнаружил лежащей на полу. Вызвал милицию и скорую. Те констатировали смерть. Вот собственно и вся предыстория.
Итак вскрытие
Эксперт начал описывать одежду, вес, рост (примерно) и другие характеристики, которые обычно диктуют до начала основного этапа вскрытия.
Я не помню дословно, что там было надиктовано, но суть примерно следующая. Женщина. 47 лет, выглядит на свой возраст, длина тела — столько-то, удовлетворительного питания, одето в то-то и то-то и т.д. Я разрезаю одежду и нас встречает хорошая такая гематома на животе. Эксперт описывает ее цвет, размер и положение. Переходит к голове. Описывает повреждения. На голове два повреждения. На лбу — отчетливый след подковы. Кровоподтеки, повреждение мягких тканей. Кости при поверхностном осмотре целы. И на затылке — ОЧМТ. Описаны были какие кости и как повреждены. Если простыми словами — дырка, около 2 см в диаметре.
В таких случаях я не трогаю голову, пока эксперт не закончит поверхностные осмотры. Мы положили тело на живот и эксперт осмотрел затылочное (смертельное, как выяснится в итоге) повреждение. Сравнил со штифтом из пакета и сделал вывод, что пока все сходится.
Переворачиваем. Осматривает повреждение на лбу и явно чем-то недоволен. Начал цокать и недовольно сопеть. Долго он возился со лбом. И недовольный перешел к животу. И тут его сопение даже привлекло внимание лаборанта, которая даже повернулась посмотреть, что же там происходит. Эксперт кинул инструмент на стол и зашагал к двери.
— Перерыв. — скомандовал он и вышел.
Я посмотрел на повреждения — что его там не устраивает, хз… Вот синяк на животе от одного копыта, а вот на лбу от другого. То, что на лбу пробита кожа — вполне естественно для меня. Кто в детстве не разбивал лоб… Я не понимал, что происходит.
Вернулся в секционку он уже не один, а с коллегой. И из их разговора я начал понимать, что не так.
Если по-простому, им не нравился синяк на животе. Не похож он был на удар копытом, ну а травма головы, хоть и явно была нанесена подковой, но ее характер вызывал сомнения.
Вскрытие решено было приостановить до общения со следователем.
Я не знаю, что там были за качели с органами, но к обеду я получил команду привезти тело на вскрытие. Сказано — сделано. И уже без лишних слов мы сделали свою работу. На мозге, кстати были явные повреждения, повлекшие быструю смерть. Это и многое другое написали в справке и в акте.
Как я потом узнал, эксперт описал все в акте так, как считал нужным. Там не было конкретики про удар копытом и про характер повреждений. Там все было написано так, как надо в таких случаях.
К слову, когда тело с повреждениями направляется на исследование, следователь ставит вопрос для эксперта. А эксперт по-возможности отвечает на него. Виновность или невиновность определяет следствие и суд. Эксперт лишь дает следствию ответы на те вопросы, которые его интересуют.
На том и порешили. Тело выдали родне и на пару недель забываем об этом.
Часть вторая. Сравнительная экспертиза и построение моделей
И вот однажды сидим, пьем чаек в комнате отдыха, и эксперт рассказывает, что завтра привезут ударенную копытом. Мол там поменялся следователь и дело вновь открыто. Была назначена независимая экспертиза, и после изучения акта этими самыми независимыми экспертами, есть основания для эксгумации и повторной экспертизы.
Короче, вот в чем дело. На похороны приехала родня этой женщины, ну и в селе наслушались, что сожитель бил покойную. Часто она почти голая(в чем успевала выскочить из дома) ночевала по соседям и т.п. Начали качать следствие, подняли дело, а там вообще нет показаний соседей, нет опроса ближайшего окружения, короче молодой мент решил все быстренько закрыть, чтоб не марать себе статистику и не работать, как следует. А мент этот был не простой, а чей-то ставленник. Его отправили в район, чтоб там быстренько продвинуть по службе и вернуть в город уже в звании и с хорошим послужным списком. Но мент этот нарвался на дотошных родственников и был вынужден отдать дело, которое и было благополучно продолжено. Главный подозреваемый — гражданский муж покойной.
И вот в комнате вонища, а на столе эксгумированное тело. Для экспертизы приехали еще двое экспертов. Один из другого бюро, а второй из далека был привезен родственниками, как независимый. Обстановка была торжественная что-ли… Столько умов в комнате, и важная задача перед ними.
Все были ознакомлены с актом и сделали вывод, что описание исчерпывающее и соответствует тому, что есть. Также нашли и ту часть, где написано, что без дополнительных экспертиз нельзя точно установить характер и условия в которых нанесли повреждения. Эту рекомендацию следствие тоже благополучно проигнорировало.
И вот пошла работа. Для экспертизы были переданы образец подковы и тот самый штифт. Как в в первый раз, ни у кого не возникло сомнения в том, что именно этот штифт воткнулся в голову и повлек за собой смерть, а вот с копытом на лбу было не все так четко. Повозились, поковырялись и загудели, как пчелы. Ко лбу крепили нити и определили угол наклона. Брали подкову и совмещали с раной. Выстраивали схему и направление удара. Так они возились-возились и в итоге начали надиктовывать акт лаборанту. И тут нам все стало понятно. Удар был нанесен на снизу вверх, как бьет лошадь, а почти перпендикулярно лбу с небольшим смещение в сторону. Т.е. били либо сбоку с размаху. Траектория движения — параллельно полу. Либо сверху вниз из-за головы, при условии, что тело находилось в горизонтальном положении на спине. Тогда траектория удара — ниспадающая дуга перпендикулярная полу. Да и само повреждение вызывало сомнения в прижизненности травмы. Сошлись во мнении, что скорее травма посмертная, нанесенная непосредственно после смерти, чем прижизненная. С головой вроде разобрались.
Начали осматривать живот. За время, проведенное в могиле синяк стал еще более контрастный. Началась дискуссия, зашуршали книги и атласы с изображениями повреждений и т.п., и один из экспертов выходит из секционной и идет в холодильник. Возвращается с ботинком (снял с какого-то трупа), начинает его прикладывать и живо обсуждать результат сравнения. Мне уже все было понятно! Синяк — результат удара ногой в обуви в живот. Эксперты долго совещались, как именно все правильно описать, и вот лаборант застучал под диктовку акт. Готово!
В комнате витала атмосфера успеха. Доктора шумно обсуждали дело и обменивались мнениями. Когда они разошлись, я подошел к телу, чтоб привести его в порядок. Шов на животе был распущен в районе гематомы и его вновь нужно было зашить, да и кожа на голове в районе удара была отделена от черепа. Все это нужно было поправить.
Я смотрел на повреждения и не мог поверить глазам. Ну явно же видно, что подкова. И форма выемки как раз там, где должна быть, если бы ударила лошадь. А вон она как оказалось…
Итог
Естественно, это дело наделало много шума у нас в бюро и мы все следили за его ходом, и когда к нам приехал тот следователь, что вел дело, мы дружно обступили его кружком и ждали подробностей.
Он рассказал, что получив уточненный акт и показания соседей, надавили на вдовца, и тот раскололся. Кстати бил жену он давно, грамотно и умело. Без повреждений костей и обильных видимых следов.
А в тот вечер повздорил с супругой в сарае и навалил ей с ноги в живот. Та упала и наткнулась головой на какую-то железяку. Да-да, тот самый штифт от телеги. Мужик оказался хладнокровным и расчетливым. Он смекнул, как можно все замутить. Взял подкову со стены, прибил ее к толстой палке, стал так, чтоб форма подковы соответствовала нужному положению, и с размаху ебанул в мертвый лоб своей второй половинки. На лбу сразу появилась рана в виде подковы. Подставив невинное животное, мужик выждал 2,5 часа и только потом позвонил в скорую и полицию.
Именно поэтому рана имела вид, как полученная после смерти, а не при жизни. Сердце в момент удара уже не билось. Это и заметил эксперт еще на первом этапе, о чем написал в акте.
Железные нервы у мужика, не правда ли? После убийства жены и заметания следов, выжидать более 2-х часов, чтоб вся история имела реальный вид, и только потом позвонить в скорую. На исход это никак не повлияло бы. Женщина умерла почти мгновенно.
Через пол года от другого следователя я узнал, что мужик отправился в тюрьму, а дочь покойной принесла здоровенный торт следователю, который раскрутил дело.
Что было с тем ментом, который изначально закрыл дело, я не знаю.
Вот такая история.
Именно тогда я понял, что эксперт — лишь инструмент в руках следствия. Да, он может много, но только в рамках дела, которое ведет следователь. Если правоохранительные органы заинтересованы в качественной работе, то и результат можно ожидать. А если им нет дела до правды, то акт эксперта отправляется в папку. На том и делу конец.
Пожалуйста, не спрашивайте у меня подробностей экспертизы. Я всего лишь санитар и не смогу компетентно ответить на ваши вопросы. Все, что знал — написал.
Спасибо за внимание.
Уверен, вы со мной согласитесь, что морг – это самое мрачное и страшное место, какое только можно представить.
Много рассказов и анекдотов о морге. И не знаешь, верить им или не верить!
А вот с моим соседом случилась история, связанная с моргом, подтверждённая и фактами, и свидетелями.
Сосед мой, Пётр Михайлович Сироткин, жил обычной стариковской жизнью с женой своей Катериной. О смерти Михалыч не задумывался, не любил говорить о ней, и казалось ему, что смерть – это что-то абстрактное и мало его касающееся. Но смерть приходит к человеку неожиданно, когда он её не ждёт и о ней не помышляет. Вот и к Михалычу смерть пришла нежданно-негаданно!
Как-то утром Катерина будит мужа, а он не просыпается и никаких признаков жизни не подаёт. Испугалась Катерина: никак помер старик! Вызвала она «скорую», и приехавший врач подтвердил смерть Михалыча. Приехала и труповозка и увезла старика в морг для вскрытия.
Катерина горевала, причитала: «И зачем увезли-то, и зачем вскрывать-то, ведь и так ясно, что Михалыч от старости умер!»
И все сочувствовали Катерине и соглашались с ней. «Раньше-то такой моды не было, чтобы стариков вскрывать!» – говорили одни, а другие упрекали Катерину: «Зря ты позволила труповозке-то Михалыча увезти, ведь в морге-то его выпотрошат, да ещё и деньги за это потребуют!»
Послала Катерина телеграммы сыну и дочери (жили они в других городах) и стала к похоронам готовиться.
А в это время лежало тело Михалыча в морге на столе и ждало вскрытия.
Михалыча должны были ещё днём вскрывать, но не вышел на работу патологоанатом: то ли он болел, то ли с похмелья был сильного. Это и спасло Михалыча от преждевременной смерти, но пришлось ему в морге пройти через страшные испытания.
Михалыч не любит вспоминать о морге, но как-то мне удалось разговорить его, и не без помощи водочки.
Рассказ Михалыча
Очнулся я, глаза открыл и не пойму, ночь ещё или уже утро: темно, свет откуда-то тусклый пробивается, и холодно очень, и лежать как-то жёстко. Повернул я голову-то к жене, узнать хотел, спит она или уж проснулась. И вижу: рядом со мной заместо Катерины старуха лежит, мне незнакомая и почему-то голая. Лежит она на спине, глаза закрыты, а руки на грудях скрещены. Испугался, себя ощупал – и я голый! Где это я, думаю, уж не в морге ли! Огляделся и понял, что не одни мы здесь со старухой-то: в отдалении на столе разглядел я ещё несколько человеческих тел, голых и с руками на грудях скрещенными.
Ну уж тут у меня и все сомнения исчезли – в морге я!
Соскочил я со стола-то, как ошпаренный, и к дверям бросился, а двери-то закрытыми оказались.
Стучать я стал, кричать, чтобы выпустили меня! Потом-то я узнал, что санитар-дежурный в отдалённой комнате спал и криков моих не мог слышать.
Сел я у дверей и расплакался, как ребёнок. И так сидел я у дверей на полу, дрожа от страха и холода. На покойников старался не смотреть и всё думал: и как это меня угораздило, и ведь не пьян был, и помню, как с Катериной-то вечерний сериал досмотрели и спать легли. И вот на тебе – в морге, голый и с покойниками!
А под утро-то мне ещё одно испытание выпало! Слышу я, старуха-то, с которой мы рядом лежали, звуки какие-то издавать стала. Страшно мне было, но взглянул я на старуху. И то, что дальше происходило, вспоминаю я как страшный сон! Старуха-то вдруг вздрогнула всем телом, захрипела и… села! Сидит она на столе, руки на грудях скрещены, головой покачивает, а на правом глазу её веко приподнялось, и глазом этим она на меня смотрит. Мне бы отвести от неё взгляд-то, но чувствую, что уж и не владею собой. И замечаю я: губы у старухи стали как-то подёргиваться, рот приоткрылся, и сказать она мне что-то хочет… И охватил меня такой ужас, что потерял я сознание. Потом-то патологоанатом объяснил мне: бывает так иногда с трупами, когда они ещё окончательно не окоченели – мышца какая-то в них сокращается и тело покойника в движение приводит.
Ну уж а как обнаружили меня утром на полу у дверей в препараторской, окоченевшего и в бессознательном состоянии, рассказывать не буду – плохо помню, да и неинтересно это никому.
А патологоанатом оказался простым и весёлым человеком. Когда я в себя-то пришёл, он смеётся и говорит мне: «Вскрыл бы я тебя, Михалыч, и глазом бы не моргнул, если бы в тот день на работу вышел, повезло тебе, что я с сильного похмелья был!»
А в доме в ожидании прибытия из морга тела Михалыча шли приготовления к похоронам. Купили гроб, венки, ветки еловые, катафалк заказали. Сын из другого города приехал. Плачут все, сокрушаются. И вдруг звонок телефонный, просят родственников приехать в морг за живым Михалычем и одежды ему привезти – не голым же ему домой возвращаться! Поначалу и не поверили, подумали, что розыгрыш это чей-то. А потом и поверили и поехали за Михалычем.
Не знаю, как уж у них там дальше было, как встретились родственники с живым Михалычем – не был я свидетелем той встречи.
Михалыч после потрясения, которое испытал в морге, как-то быстро оправился. На врача «скорой» жалобу писать не стал и Катерину не ругал за то, что не смогла его в то утро разбудить, разве слегка вразумил.
И по-прежнему Михалыч не думает о смерти и не боится её. Боится он только попасть живым в морг и даже написал завещание, в котором просит в случае своей смерти тело его в морг не увозить и не вскрывать. А для большей уверенности завещание он оформил юридически, заверил у нотариуса и положил на прикроватную тумбочку на видное место.
Вот и я думаю, не написать ли мне такое завещание – как-то спокойнее будет.
Смена начинается в 7 часов утра с обсуждения дневного плана в маленькой кофейне. Один из сотрудников, захватив специальную тележку, отправился в подвал, чтобы привезти свежие арупы.
Сегодня приступил к работе новенький, раньше он был уборщиком. Через четыре-шесть недель обучения он уже сможет, кроме всего прочего, снимать с трупов кожу и отдирать кости.
7.15. Секция подготовлена, трупы доставлены из холодильника, обмерены и взвешены. Последние приготовления к работе патологоанатома. Врач из секции 14 вчера просил нас, чтобы мы подготовили ему мозг. Иногда врачи нас спрашивают, можем ли мы потом еще составить для них так называемый «ретропакет» - с почками, половыми органами, мочевым пузырем, хотя они и знают, что нам это запрещено делать.
7.45. Из глазной больницы звонит сестра Герда: “Есть материал?” Да, у нас есть. Это мужчина в возрасте. 41 года, который ночью умер из-за болезни желудка. С ним можно “работать”.
8.00. Пришли врачи-патологи. Каждый имеет помощника. После внешнего осмотра делается большой разрез. Мозг кладется отдельно в специальное ведро, а кишки - в миску.
9.45. Остается еще позвоночник. Для того, чтобы его «разобрать», приходится прибегать к молотку и долоту.
10.50. Начинается договорная «выемка» для глазной клиники: один врач, который специально для этого приехал, вынимает оба глаза, а на их место вставляет стеклянные для того, чтобы у родственников усопшего не возникало вопросов. Речь идет о чрезвычайно срочном несчастном случае. В одной клинике человек надеется на то, что врачи с помощью роговицы спасут ему глаза.
11.10. Готовые после вскрытия и исследования останки умерших можно снова собирать. Если есть время и желание, делаем хорошие швы. Если к этому времени уже может прийти «заказчик», то все делается спешно и внутренние органы в труп можно не вкладывать.
11.20. Шефу расположенного неподалеку Института судебной медицины требуется помощник на выезд. Это всегда приносит дополнительный гонорар. Возможно, придется взять с собой оболочку головного мозга.
11.45. Снова звонит телефон. Водитель фармакологической фирмы готов после обеда приехать, чтобы забрать оболочку головного мозга.
14.50. Соседняя университетская клиника забирает обговоренную партию мозгов: водитель, как всегда, платит. Деньги поступают в карман санитаров.
15.30. Конец рабочего дня. У меня из головы не выходит последний труп. Несчастный случай. Мужчина, крестьянин, попал под машину…”
Раз в неделю к городской клинике Касселя подъезжает белый автомобиль марки «Фольксваген-Пассат» и скрывается в одном из боковых въездов. Водитель спускается в подвал. Он приветливо здоровается с заведующим административно-хозяйственной частью, объясняет: “Я прибыл за товаром”. Персонал клиники хорошо знает, что этот человек покупал различные органы человеческого тела, которые начальник отделения патологии называет «отбросами». В один из приездов он забирает 40 оболочек мозга, подготовленных клиникой в результате проведенных вскрытий трупов. Все они пакуются в тару фирмы “Б. Браун”. Тут же, в пластиковых трубочках - кровь умерших. Из этих человеческих, как говорит врач, «отбросов» фармакологическая фирма “Б. Браун” изготовляет дорогое медицинское средство, применяемое при трансплантации кожи. “До следующего раза”, - говорит, прощаясь, водитель белого «Фольксвагена». Забирая «товар», он оставляет докторам 1.200 марок наличными, т. е. каждая оболочка головного мозга обошлась “Б. Брауну” в 30 немецких марок. То же самое происходит по всей Германии. Помощники санитаров получают на торговле человеческими органами дополнительный приработок от 300 до 500 марок в месяц.
Не дожидаясь принятия нового закона о трансплантации, берлинский земельный суд, предупредил врачей: если будут выявлены факты проведения необоснованного вскрытия трупов, а также преднамеренные отклонения от необходимых действий во время операций, то врачей будут привлекать к суду за нарушение покоя умершего.
В морг попадают по-разному. По-разному встречают смерть. Одни - в окружении родных, другие - в канализационном колодце или на дверном косяке. Для кого-то смерть - избавление от мук, для иных - удар судьбы. Морг принимает всех - молодых и старых, богатых и бедных, любимых и брошенных, всех - одинаково беспристрастно.
- …Чего вы в четверг к нам пришли? - спрашивает санитар Саша. - Чтобы понять, что к чему, надо было с утра в понедельник Во-первых, в выходные не вскрывают. Во-вторых (не одним Сашей это замечено), сводят счеты с жизнью в будние дни реже, чем в выходные. Одиночество или чрезмерная выпивка тому виной: кто знает?
Самоубийц вскрывают с особой тщательностью. А вдруг это - убийство? На то экспертиза, чтобы поставить точки над «i». Даже если тело перерезано электропоездом, останки все равно вскроют “по технологии”. А Саша будет вновь сокрушаться по поводу того, что это “лишняя работа” - вскрывать череп тому, от кого после электропоезда осталось “мокрое место”.
Подразумевается, что санитар морга, как токарь у станка, должен содержать свой инструмент в готовности и исправности. Саша это понимает. Иначе “заминка с головой” выйдет. Заминки лучше не допускать. И хотел бы расслабиться после очередного вскрытия, да родственники за дверью «забыться» не дадут. Не понимают они «специфики» морга. Словно сговорившись, прибывают за телами родных на машинах с самого утра. И требуют выдать им свидетельство о смерти и тело немедленно. Немедля - нельзя. Врач-эксперт на вскрытии - один, а умерших много. Вскрытие - та же операция, и требует она немало времени и сил.
Живые в ожидании ведут себя по-разному. Кто - тихо плачет. А кто, увидев закрытое окно в регистратуре, всовывается “по грудь” и, увидев пьющую чай регистраторшу, орет: “Как, вы тут еще и едите?”
На «живых» работающие здесь эксперты, санитары и другие служащие морга не обижаются. По мере возможности, стараются «услужить». Вскрытие не ускоришь, зато процесс одевания умершего, укладки его в гроб доведен до автоматизма.
Если работает лифт, не будет заминки и с подъемом каталки с трупом. Но лифт, как и прочее оборудование морга, за много лет эксплуатации поизносился и частенько отказывается «служить». Тогда «служить» приходится санитарам. Они спускаются в подвал, выкатывают из-за массивной двери (как из склепа), задернутой байковым одеяльцем, нужный труп и вручную тащат его наверх. Каждый раз вспоминая «добрым» словом проектировщиков, задумавших два поворота на лестнице, которые ни на каталке, ни на носилках не преодолеть. Только вручную, с телом на перевес.
А если это тело разложилось, разбухло? У санитаров одна задача: вынести запакованную в мешок «массу» так, чтобы но дороге не растеклась. Не то с уборкой хлопот не оберешься, а для останков еще один мешок понадобится. До «растекания» тел в морге не доходит. Таких достают из канализационных колодцев, подвалов, водосточных люков или с чердаков.
“Испорченного” привезли и при мне. Куртка сохранилась. И кеды. На остальное лучше не смотреть. А экспертам приходится работать и с таким «материалом». По полной программе вскрытия. Возможно, бедолагу опознают по кедам. Или по куртке. Но в последний путь он отправится в мешке. А если не опознают? Спустя некоторое время он ляжет в землю… под регистрационным номером. Доставят его на кладбище служащие морга. Это “бесплатное приложение” к должностным обязанностям штатного фотографа морга - Светланы. Она сделает снимки останков и сопроводит их до места погребения, оформит все документально и вернется к своим прямым обязанностям.
- Не женская это работа, - говорю я Светлане.
- Не женская, - соглашается она. - Но и ее надо кому-нибудь делать. А у нас в морге какую работу ни возьми, не скажешь, что о ней мечтал с детства. Я тоже попала сюда случайно. Думала, подработаю. Осталась. У нас все так: или сразу уходят, или уже никуда. Мы же понимаем, что не каждому это «дано» - работать в морге. Если можешь, остаешься и несешь эту ношу до конца…
До конца своих дней делали свое дело врачи-эксперты Владимир Четин, Генрих Бурак, Сергей Сорока. Никто из них не дожил до пенсии. Это только кажется, что они, работая с тем, что остается от человека после смерти, огрубели до бесчувственности. Врач-эксперт Эдуард Трухан, только что вскрывший пять взрослых трупов, «сломался» на шестом, детском. Он сам выезжал по этому «вызову», сам доставал мальчика из петли, сам вскрывал худенькое тельце.
…Дети в морге - не редкость. Дети ведь тоже умирают. От болезни. От нашей, взрослой, беспечности. По нелепой случайности. Но каждый раз маленькое тело на большом «разделочном» столе воспринимается как личная трагедия. Их вскрывают бережно. Как живых. Одевают и причесывают, будто хотят загладить чью-то вину.
Детские трупики редко приходится спускать в холодильную камеру. Безутешные родители и привозят, и увозят детей из морга, что называется, как только, так сразу. Но был недавно случай, когда девочку не забирали целую неделю. Свидетельство о смерти мать получила и как в воду канула. Пришлось звонить в детскую поликлинику, чтобы кто-нибудь сходил, узнал, что к чему. Сходили. А там - дым коромыслом, родители пособие на похороны ребенка получили, пропивают…
Раньше такое случалось редко - чтобы умерших родные не забирали. Теперь каждый месяц - по несколько случаев. Отказываются, в основном, от стариков. Приходят, чтобы забрать свидетельство о смерти. Для пособия. И ищи потом ветра в поле. Работники морга потом звонят родственникам, взывают к совести. Иногда действует. Чаще - нет. Ссылаются на дороговизну, на давние обиды. На государство, которое «обязано». Дети отказываются хоронить родителей. Сестры - братьев. Братья - сестер. «Отказников» собирает и отвозит на кладбище Светлана. Случается, потом звонят в морг, чтобы узнать, где «дорогая» могила. Чаще - нет.
Хотя порой случается и такое.
В понедельник это было. День, как сказано, для морга тяжелый. Трупов набралось столько, что складывать некуда. Вот и пришлось рассортировать. Тех, кого ждут родственники за стеной, санитар на столы уложил, приготовил к вскрытию. А того, кто неопознанный, - на пол, под умывальник. А тут, откуда ни возьмись, парень вбегает. Обычно дверь запирается, а здесь забыли. Подбежал к одному трупу, к другому, Потом бросился под умывальник. Схватил мертвеца, прижал к себе, заплакал. Оказывается, это отец его, два дня как пропал. Парень с ног сбился, разыскивая. Нашел. Саше неудобно стало. Хотя какая его вина? Трупы складывать негде. Холодильная камера в морге одна. Рассчитана на… шесть, каталок. Есть и вторая, но холодильное оборудование в ней практически не работает. Но и ее тоже загружают “под завязку”.
В холодное время года и в морге холодно. Трупы не портятся. Летом - все иначе. Трупы портятся на глазах. Вонь, - смрад. Открытые окна не помогают. Сколько проклятий и оскорблений выслушали работники морга в те жаркие дни! Родственники покричали, поплакали да и удалились, а служащие здесь - от звонка до звонка. Легко ли?
Легко ли сметать в совок вещи и прочие отрепья бомжихи? Служащие сметают, обмывают, делают все, что положено. А потом выносят в мусорный ящик, где стоят в ожидании такие же бомжи, чтобы напялить на себя только что снятую с мертвеца-бомжа запаршивевшую одежду. На любое тряпье у бомжей спрос, вот и дежурят они у морга в надежде «поживиться». Так и разносится зараза: от мертвого к живому.
Морг, каким бы он ни был, всегда покидаешь с тяжелым чувством. Тот, о котором рассказала, поражает наготой. Не только безжизненных, отливающих синевой тел. Мертвые сраму не имут. А живые?
Телефонный звонок. Я беру трубку, а там:
-Это я в морг попала?
-Не попали, а позвонили... Здравствуйте...
-Ну-да, да... позвонила. Вы знаете, у меня дедушку к вам привезти должны...
-И?
-Ну его ритуальная контора забрала, вынесла... А мы собираем одеяло, где он лежал... а оно горячее!!
Меня улыбнуло здесь, говорю:
-Фамилию скажите, я посмотрю его.
-да-да, конечно [говорит фамилию]. Посмотрите, я вам перезвоню!
В течении 5 минут заходит представитель этой конторы. Знакомы уже довольно давно, мужик очень веселый. И, уже, весьма пьяный.
Я ему:
-Володя, такая х@йня, ты живого привез, не еб@т, вези обратно, объясняй бабке как хочешь, почему ты у неё живого деда забрал.
Он начинает креститься (атеист, каких поискать):
-Бл@...
На этом его многозначительная фраза оборвалась. Он посмотрел на меня, разразился дикой нецензурной бранью, отправил на некий мужской половой орган. В общем, я оформил, взял бирку и пошёл в морг (собственно морг, холодильник). Посмотрел деда, мертвый, настоящий мертвый дед. Бабушка потом звонила раз 6, три из них разговаривал я, два мой напарник и один раз другой санитар, который травы покурить пришёл. Вот таких к нам "живых" привозят.
Лето. 4 часа утра. Жутко тёмная ночь, луны нет, звезды невидны из-за туч. Полнейшая тишина. Морг.
Выполняя свой долг я сторожу диван, сладко обнимая подушку и кутаясь в одеяло, смотря в столь поздний час уже седьмой сон. Вдруг (точнее совсем не вдруг) мимо меня неслышно проплывает фигура в чёрном одеянии. Будучи не робкого десятка, проработав в судмеде некоторое время я должен был сообразить, что это не какое-нибудь приведение, призрак или душа невинно убиенного, а обычный человек. Но подсознательный животный страх взял своё. В ту ночь у меня прибавилось седых волос в бороде (кто меня близко видел - бородку помнит, а кто пытался её выщипать знают, что седых волос там было два). Так вот, тело прошло до регистрационного стола, развернулось и встало надо мной (я этот момент лежал на диване). Ком встал в горле, судорога свела скулы, единственное что я смог молвить:
-Хули надо?
На что странное существо в черном одеянии ответило:
-Мужа моего отдайте.
Радует, что перед сном я сходил в туалет. Секунды липким потом текли по спине и медленной стрелкой по светящемуся циферблату настенных часов. Я наконец сообразил, чего от меня хотят, мозговой штурм не прошёл даром, мысли понеслись диким табуном - двери первого этажа закрыты!, я никого не пускал!, эксперт никого не приводил!, с ментами никто не заходил!, ужас.... Страшное ночное явление оказалось пьяной в тополя женщиной, залезжей по отвесной стене на балкон второго этажа (днём мы жарили там шашлыки и поэтому дверь была открыта). В этот вечер из СИЗО привезли её мужа. В общем, уговаривали покинуть здание морга мы её втроем, два санитара и судмедэксперт. В итоге приехал следователь прокуратуры с нарядом и забрали её в вытрезвитель. Вот как иногда страшно просыпаться среди ночи на работе.
Лето. Жаркий июньский вечер. Детишки из близлежащего общежития балуются тем, что поджигают тополиный пух, укрывающий землю плотным ковром. Кстати, кто не видел, шикарное зрелище - катящаяся огненная волна! Работа течет спокойно, никаких эксцессов, все пьют пиво, кто посильнее - водку. После многочасового затишья во двор судебного морга въезжает катафалка одного из ритуальных агентств, аккуратно припарковывается у входа, из машины вываливается в стельку пьяный второй пилот (водитель не пьет), заносит милицейскую бумагу в регистратуру, ставит дежурные подписи и идёт заносить тело. Естественно в сопровождении сотрудника судебки. Заносят тело, санитар привязывает бирку, выходит на улицу покурить, заглядывает в машину, а там... Лежит ещё одно тело. Естественно вопросы - что такое, откуда, почему бумаг нет. На что "черви" ("черви" потому, что офис находится на Червишевском тракте") отвечают, что это Шурик! На самом деле таких "шуриков", а также "имбрагимов", "джамшидов", "и_других_труднопроизносимых_имён", у них до кучи - таджики, приезжают в Тюмень на заработки. Все правоверные мусульмане. На вопрос "Почему труп голыми руками трогаешь?"отвечает "Аллах, пад кришей ни видет!", или ещё лучше "Машына бисьтро-бисьтро едить, Аллах ни успивает так бисьтро глазками двигать". Ну так вот, этот Шурик в связи с малой массой тела и слабой резистентностью к алкоголю лежал мертвым грузом в салоне катафалки. Посовещавшись с санитаром "черви" заносят Шурика в морг, укладывают на каталку и уходят. Дежурная смена снимает с него один ботинок и носок, повязывают ему бирку с номером "ХХХ" и поднимаются дальше пить пиво/водку и есть шашлыки... В следствии того, что день, вечер и ночь были довольно тихими, следующий труп привезли уже в районе полуночи. Привезла милиция. Сопровождала транспортировку тела молодой следователь прокуратуры (фамилию сейчас не вспомню). Ей нужно было описать повреждения, одежду, позу убитого. Но! В тот момент, когда они заносили доставленный ими труп в здание, под ругань, лязганье железных дверей просыпается Шурик!
Сцена - морг, полночь, при появлении людей одно из тел поднимается, красными ошалевшими глазами смотрит по сторонам, останавливая взгляд на зашедших только что людях. Чтобы вы сделали? Да, менты, включая следака прокуратуры сделали именно тоже самое - бросили носилки с трупом и с визгом выбежали. Шурик же посидел ещё с полминуты, снял второй ботинок и лёг дальше спать.
Воскресенье. Чуть-чуть за полдень. Звонок.
Ничего особенного, нужно доставить тело умершей бабушки из дома в морг. Ситуация заурядная, но дело в том, что машин нет. А родственники торопятся. В течении 40 минут пытаюсь найти машину, не выходит. Звоню родственникам, объясняю, что катафалка нет и не будет ближайшие два-три часа. Даю номер "червей", родственники перезванивают через несколько минут и говорят, что "Мемориал" не поедет, по каким-то тольки им ведомым причинам и предлагает "что-нибудь" придумать. Под этим она имела ввиду, чтобы мы принесли тело на руках. Их дома располагается в 300м от бюро, через один дом. Раньше, когда слышал истории о доставке тела в морг на такси, думал, о, нифига, байки травят. Теперь думаю - сам стал байкой. Два парня, в черных куртках, несут на стальных носилках тело, замотанное в покрывало, словно в кокон. Народ оглядывается, машины замедляют ход, а у нас с "коллегой" истерический смех, который сдерживать мочи нет никакой. Вот и не понятно, что нас забавляет, толи то, что мы оказались в такой ситуации, толи то, как это со стороны смотрится. Всё общежитие, которое стоит рядом с бюро - всей своей жилой стороной пялилось на эту процессию. И смех, и грех, однако.
В преддверии новогодних праздников вспоминается случай. Было это почти три года назад, в ночь с 31 декабря на 1 января. И как обычно, место действия - судебный морг. Кто не знает, дежурная смена состоит из трёх человек: судебно-медицинский эксперт (СМЭ), дежурный санитар и сторож. Обязанности эксперта самые что ни на есть обычные - осмотр умерших на месте (то бишь поза, одежда, повреждения), чаще он выезжает только на убиенных, даже самоубиенных привозят к нам без осмотра эксперта. В общем, не жизнь у СМЭ, а лафа. В задачи сторожа входит - включение/выключение освещения и открывание дверей. Ну иногда - сбегать в магазин. Санитар - приём и оформление мертвяков. А теперь Новый Год. СМЭ нет на месте, он давно уже провожает год прошедший, изрядно приняв на грудь, чтобы не испугаться года нового. А санитар со сторожем грустят. Пьют пиво, играют в нарды, ждут Нового Года... И тут, о чудо! Заваливается два тёпленьких тела, которым некуда пойти в праздничную ночь. И, естественно, место, откуда не выгонят - это работа. Недолго думая они соблазняют сторожа-хохла на горiлку. Задавив на троих литровый пузырь Nemiroff`а решаются на приключения. При всё при этом - санитар, который скучает (не по чему-то конкретному, он просто скучает), не пьёт совершенно. А приключение вот какое. Они берут каталку (стальная тележка, размером 180х60 см, на дисках радиусом 7.5см), ростомер (линейка длиной 210 см), одеяло и огромную белую простыню. Выкатывают каталку на улицу, сажают на неё самого большого (сторожа), дают в руки ростомер, предварительно намотав на него простынь в виде флага. И поехали кататься по улицам. Картина - два сумасшедших тела катают вокруг морга каталку с ещё одним сумасшедшим, который при этом размахивает белым флагом и орёт кричалки, начиная от "ЦСКА - ЧЕМПИОН!", заканчивая "За Родину! За Сталина! На деканат!!". Что самое интересное, когда они "ехали" вдоль улицы, несколько раз останавливались машины и предлагали взять на буксир. Правда только одно предложение их ошарашило. Остановилась какая-то малолитражка, и две девушки улыбаясь предложили "Мальчики, вас прокатить?". Ребята потеряли дар речи и чуть не уронили боевое знамя. А санитар, который в одиночку, сам с собой, играл в нарды и пил пиво, много раз отвечал по телефону на один и тот же вопрос: "Это ваши там по Котовского гоняюят и орут?!". Да. Это были наши. Самый весёлый Новый Год в бюро судебно-медицинской экспертизы.
Кто бы и что не говорил, а смерть – это довольно неприятная штука даже в самых мирных ее проявлениях, а уж о насильственной смерти и говорить не стоит. Один вид трупа, извлеченного из обгоревшей машины, снятого из петли или выловленного со дна озера, запросто может вызвать рвотный рефлекс и отправить целоваться с унитазом даже самых закаленных и отважных из нас. Впрочем, существует в мире одна категория людей, которым регулярно приходится иметь дело со смертью и всеми ее вытекающими (пардон за неудачный каламбур) последствиями.
Вконтакте
Однокласники
Да, как вы, наверняка, уже совершенно правильно догадались, речь идет именно о патологоанатомах и работниках моргов - закаленных людях с крепкими нервами и не менее крепкой пищеварительной системой, которых в принципе сложно чем-то удивить. Однако «сложно» не значит «нельзя совсем».
Сегодня мы подготовили для наших читателей подборку довольно занимательных, хотя и немного шокирующих историй о самых странных и необычных причинах смерти, с которыми довелось иметь дело этим «рыцарям скальпеля и пилы».
«Попадание в яблочко»
«Работаю в морге уже много лет, но это, пожалуй, самая странная смерть, которую мне доводилось видеть. В принципе, ничего особо трэшового или страшного. Обычный парень, рабочий, вытаскивал с коллегами оборудование из фургона. Дверца фургона удерживалась пружиной, и болт, которым эта самая пружина крепилась, не выдержал, отлетел и ударил парня прямо в сонную артерию».
«Болт даже не пробил кожу, но артерия от удара разорвалась, и парень умер от кровопотери в считанные секунды. Он просто сел на траву и умер, его коллеги даже не сразу заметили, что с ним что-то не так. Если бы удар пришелся в любую другую часть тела, он отделался бы парочкой синяков, но болт попал «прямо в яблочко» - каких-то пару несчастных квадратных сантиметров, где травма оказалась летальной».
«Не лучший метод самоубийства»
«Молодая девушка, двадцать с лишним лет. Она решила покончить с собой и бросила в ванну включенный масляный обогреватель. Сила тока оказалась слишком маленькой, чтобы убить ее на месте, зато достаточной, чтобы парализовать ее, пока прибор медленно нагревал воду в ванной. В общем, в итоге она сварилась заживо. Пожалуй, не самый лучший метод самоубийства».
«Попытка - не пытка»
«Из этических соображений не буду называть имена и название города, но сама по себе история необычная. Мне недавно привозили на вскрытие мужчину в годах, две огнестрельные раны в голове. Сначала он выстрелил в себя из дробовика 20 калибра в спальне, но выжил, так что дополз до гаража, перезарядился и закончил свое дело. Если бы не специфический характер ран и не кровавая дорожка, которую он оставил по всему дому, полиция бы, наверняка, решила, что речь идет об убийстве».
Братская могила
«Я не патологоанатом, но у меня тоже есть в запасе одна история. Работаю судебным археологом, несколько лет назад мы раскопали братскую могилу неподалеку от деревни, которая в войну была захвачена нацистами. Там было очень много костей, одежды и личных вещей убитых. Грустно и страшно, но что поделаешь, работа есть работа. Так вот, на самом краю захоронения мы нашли тело девочки, предположительно 13-14 лет, убита выстрелом в лоб».
«Мне показалось это странным, ведь обычно немцы казнили пленных выстрелом в затылок, но по-настоящему страшные подробности всплыли позднее, когда останки доставили в лабораторию. Оказалось жертву застрелили из относительно современного автоматического пистолета, а умерла она примерно в 70-80х годах. Кто-то выстрелил 13-летней девчонке в лоб и бросил в старую братскую могилу».
«Пила возвращается»
«Моя бывшая работала в морге. Она рассказывала, что у них была одна… эээ… даже не знаю, как правильно назвать, «клиентка», наверное. Так вот, эта «клиентка» покончила с собой… лобзиком. Он торчал у нее из лобной кости. Очевидно, что убить себя таким экзотичным способом было нелегко, и, судя по травмам, она пыталась несколько раз, прежде у нее не получилось окончательно. Бывшая говорила, что им с коллегами пришлось приложить немало усилий, чтобы извлечь инструмент из черепа».